Глава 2 Недоброе утро
Валина мама Лера в обнимку с йоркширским терьером Йориком вовсю дымила зеленым Voque. И пес, и Лера безучастно глядели на сломанную микроволновку.
— Эти странные электрические разряды были похожи на молнии, — произнесла Лера сонливо.
— Ну, допустим, микроволновку мы починим… Мам, — голос Вали взлетел на несколько октав, — ты на фига опять надела мою футболку?
— Дочь! — Лера развернулась к Вале с видом невинного подсудимого. — Я же тоже хочу быть в тренде! Гордись тем, что мама носит твой сорок второй размер!
Что-то в ее голосе намекало на то, что Лера промотала кучу денег.
— Ты оплатила коммуналку?
— Да!.. Оплатила! — Лера махнула рукой.
Затем Лера засеменила по коридору, шлепая по паркету велюровыми тапками с помпоном. Валя застала мать за тем, как она суетливо закрывала шкаф, дверь которого сопротивлялась, упираясь в груду крафтовых пакетов. Заметив пристальный взгляд дочери, Лера по-детски спрятала руки за спиной.
— Дочь… я с утра вещи мерила. Вчера была финальная распродажа!
— А это что? — Валя вытащила из пакета с логотипом в виде собачьей лапы крошечный скейтборд.
— Это для Йорика! — с восторгом ответила Лера.
Валя долго и пристально смотрела на мать. В какой-то момент ей даже захотелось расплакаться. Но Валя, как всегда, сдержалась. Почему у всех нормальные мамы, а у нее нет? Почему именно ее мать вечно попадает в неприятности? Вчера Лера напилась в хлам со своими губастыми подругами и заснула прямо на ковре. Пришлось затаскивать ее на кровать. Алисе повезло больше: ее отец хотя бы не валяет дурака и платит по счетам. А у Вали — мать, на которую нельзя положиться.
— Мам, ты что, прикалываешься? Надо быть волшебной на всю голову, чтобы купить собачий скейтборд! Ты хоть чеки сохранила? — спросила Валя после многозначительной паузы. В ответ в нее метнули отработанный взгляд, имитирующий раскаяние.
Для Алисы утро тоже не предвещало ничего хорошего. Впереди у нее была одинокая телепортация из пункта А в пункт Б. Без Вали она еще острее чувствовала себя в школе вялым отщепенцем. На ходу Алиса залезла в телефон. Кто-то поставил ей лайк на фото — на днях она сфоткала себя в зеркале, дорисовав на стекле, прямо над головой, венок из маков. Это лайкал Глеб из 10 «А» — с ним у нее случился первый поцелуй. Но, во-первых, было мокро, а во-вторых, Глеб очень любил слово «якобы», и они расстались. К сожалению, сегодня, чтобы ощутить, насколько рыхла связь с другими людьми, достаточно поставить лайк.
В школе все как всегда: «бригада» Дэна стащила ланчбокс Володи и нарезала туда кактус с подоконника. У Володи из-за вытянутого подбородка со второго класса было прозвище Верблюд. А еще когда он эмоционально говорил, то слегка плевался. Вот такая особенность, и поэтому содержимое его ланчбокса вытряхнули в мусор и положили ему вместо завтрака кусочки кактуса с воткнутыми в них шпажками. В столовой все предвкушали Володин позор. Все, кроме Алисы. Она знала, что следующим объектом для насмешек будет она. Просто, в отличие от Володи, ей чуть лучше удавалось скрывать свои странности. Было страшно, но Алиса решила предупредить Володю о коварном плане Дэна и Ко. Но, увы, записку с секретной информацией перехватили, и со словами «стукачка» в ее шею кто-то пульнул влажный шарик из бумаги.
Уже через двадцать минут Алиса уныло ела свой ланч под взрыв хохота, который сотрясал стены столовой. Все тыкали пальцем в недоумевающего Володю, который с обреченной улыбкой вынимал из ланчбокса кусочки кактуса. Кроткого, неуместно улыбчивого Шишкина ненавидели, но никто не понимал за что. Володя, в свою очередь, терпеть не мог абстрактное мировое зло. Сейчас он встал, неловкими движениями собрал свои вещи и валкой походкой под раскаты дикого смеха покинул столовую с единственной ободряющей мыслью, что впереди — тест по алгебре.
Володя — гений точных наук. А вот Алиса так сильно боялась встречи с учительницей по алгебре, что на перемене решила проглотить две таблетки валерьянки. У этого преподавателя словно было недремлющее око, поэтому шпоры — не вариант. Дрожащей рукой Алиса достала блистер с успокоительным. Ну вот! Руки-крюки! Обе таблетки упали на пол. Если кто-нибудь вроде Дэна это заметил, к ней быстро прилипнет какое-нибудь прозвище вроде «Психушница-прусачка». Алиса совсем было растерялась, когда вдруг в коридоре с бесстрастным выражением лица появилась местная хэлс-готша Лола. Вот ей, казалось, было вообще глубоко пофиг, что о ней думали. У Лолы длинный заостренный нос, прямые волосы черного цвета и тонкие, как лезвие бритвы, губы. Она носила напульсник с надписью «Playdirty[1]», черный чокер с кольцом, белую рубашку с черными крестами и угольные smoky eyes. В школе говорили, что мать Лолы — потомственная колдунья, которая держит гадальный салон.
Девушка, не взглянув на Алису, остановилась рядом и наступила подошвой черных кроссовок на две злополучные таблетки. Лола вытащила из рюкзака блок для записей с клейким краем, написала что-то на бумажном неоново-желтом квадрате, приклеила его к стене, а затем с тем же безучастным выражением лица молча ушла. На листе корявым, гнутым почерком она вывела восемь чисел. Позже оказалось, что в тесте по алгебре было восемь вопросов. Числа на желтом листе были ответами.
«Почему она мне помогла? — задумалась Алиса после урока. — Ведь мы даже не здороваемся…» Но Алису всегда восхищала непосредственность этой фанатки ЗОЖ с видом вампирши.
У Лолы одна зависимость все-таки была — деньги. Ведь нужно оплачивать коллекционные шмотки, профессиональные фотосессии, посиделки в кафе с чеком выше среднего… За деньгами Лола и отправилась домой. Как обычно, прямо с порога ей в нос ударил резкий запах фимиама. Ее мать, которая звала себя матушкой Серафимой, сидела за дубовым столом и тасовала колоду выцветших гадальных карт. В канделябре на столе неровно горела свеча, рядом лежала запечатанная колода таро.
— Это тебе. Французские, — вяло обратилась к дочери матушка Серафима.
— Ты забыла, что уже было предупреждение? Я после первого же расклада сломала себе руку.
— Ну, как хочешь, — нехотя согласилась экстрасенша.
— Дома есть что-то съедобное?
Ответом было молчание. Лола отправилась на кухню и открыла холодильник, повеяло тухлым душком. На полке лежали старый кусок семги и стухшая заготовка для отбивных.
— Матушка Серафима — полная засранка, — процедила Лола сквозь зубы.
Она вытащила все съемные полки холодильника, погрузила их в ванну с водой, Fairy и уксусом. Этот едкий, но стерильный запах чистоты был всяко лучше тяжелого духа в квартире матушки Серафимы.
Помыв холодильник, Лола бесшумно вошла в гостиную, открыла крышку декоративного глобуса-бара, вытащила из него полупустые бутылки Red Daniels, сняла у глобуса дно и вытянула оттуда две рыженькие хрустящие купюры по пять тысяч рублей. Когда она захлопнула за собой входную дверь, матушка Серафима тихо промолвила, раскладывая засаленные карты: «Лишь бы не кололась».
[1] Грязная игра (англ.).
